INDOG Всё о собаках и для собак! Кинологический форум. @vbbanners@  

Вернуться   INDOG Всё о собаках и для собак! Кинологический форум. > Персональные странички

Персональные странички Здесь можно рассказать о своих собаках и о себе

Закрытая тема
 
Опции темы Опции просмотра
Старый 15.10.2014, 11:33   #31
слабоумие и отвага
 
Аватар для Мурзик
 
Регистрация: 04.10.2013
Сообщений: 5,128
Поблагодарил: 11,524
Поблагодарили 16,493 раз в 6,498 сообщениях
По умолчанию Re: Челюсти

Цитата:
Сообщение от Solitary Star Посмотреть сообщение
Ёжикам не свойственно чувство страха потому они совершенно без вреда для себя переносят любую смену обстановки.
ой, я ежик и Мурз тоже
__________________
Из учебника русского языка для 2 класса: (Какая?) (что?) завела нас в (какой?) лес.
Мурзик вне форума  
Этот пользователь сказал Спасибо Мурзик за это полезное сообщение:
aelpha (17.10.2014)
Старый 15.10.2014, 11:35   #32
слабоумие и отвага
 
Аватар для Мурзик
 
Регистрация: 04.10.2013
Сообщений: 5,128
Поблагодарил: 11,524
Поблагодарили 16,493 раз в 6,498 сообщениях
По умолчанию Re: Челюсти

Цитата:
Сообщение от aelpha Посмотреть сообщение
Не могу больше писать рассказы о том, как мы здесь жили.
Надя, ты так замечательно, так душевно пишешь про деревню... как... как Хэрриот!
Будет ужасно жаль, если и правда выполнишь угрозу и перестанешь...

А вместо цветов посади кусты! Малина, смородина, крыжовник там всякий... и красиво и вкусно
__________________
Из учебника русского языка для 2 класса: (Какая?) (что?) завела нас в (какой?) лес.
Мурзик вне форума  
Эти 4 пользователя(ей) сказали Спасибо Мурзик за это полезное сообщение:
aelpha (17.10.2014), Llllll (13.03.2016), Noname (21.08.2015), Ноктюрн (15.10.2014)
Старый 17.10.2014, 19:33   #33
Местный
 
Аватар для aelpha
 
Регистрация: 24.12.2013
Сообщений: 2,782
Поблагодарил: 8,957
Поблагодарили 11,559 раз в 3,156 сообщениях
По умолчанию Re: Челюсти

Цитата:
Сообщение от Мурзик Посмотреть сообщение
даааа, на Мурза Че никогда ТАК не смотрела
Ир. у меня только одно объяснение этому: Мурзик Челси все-таки небезразличен. Типа как в школе - если девочка нравится, нужно дать ей портфелем по голове.

Цитата:
Сообщение от Мурзик Посмотреть сообщение
А вместо цветов посади кусты! Малина,
буквально две недели назад отправила в деревню передачку с саженцами малины
__________________
Любая собака может стать собакой-поводырем, если тебе не важно, куда идти.
aelpha вне форума  
Эти 2 пользователя(ей) сказали Спасибо aelpha за это полезное сообщение:
Llllll (13.03.2016), Мурзик (17.10.2014)
Старый 17.11.2014, 15:07   #34
Местный
 
Аватар для aelpha
 
Регистрация: 24.12.2013
Сообщений: 2,782
Поблагодарил: 8,957
Поблагодарили 11,559 раз в 3,156 сообщениях
По умолчанию Re: Челюсти

Научила.
Еще летом я писала, что дочь зачем-то запихивает аффчарке руку в пасть. Теперь все усовершенствовалось. Вчера наблюдаю картину: собака на месте, подходит дочь, садится рядышком, чего-то воркует, овчарка кладет голову на пол и открывает пасть. Катя засовывает туда руку и хохочет аж заливается. Вынимает руку-пасть закрывается. Курлыкнет чего-то - пасть открывается, сует руку. РжОт.
...Страшновато, честно говоря. А разнимать эту парочку - ну рука не поднимается, ну.... Но горжусь своей немецкой дурочкой. Очень аккуратно обращается с малявкой.
__________________
Любая собака может стать собакой-поводырем, если тебе не важно, куда идти.
aelpha вне форума  
Эти 5 пользователя(ей) сказали Спасибо aelpha за это полезное сообщение:
9Tanka (17.11.2014), Llllll (13.03.2016), Marovi (17.11.2014), Noname (21.08.2015), Собачье Сердце (17.11.2014)
Старый 13.12.2014, 11:10   #35
Местный
 
Аватар для aelpha
 
Регистрация: 24.12.2013
Сообщений: 2,782
Поблагодарил: 8,957
Поблагодарили 11,559 раз в 3,156 сообщениях
По умолчанию Re: Челюсти

Боже мой. ЭТО!!! МОЯ!!! собака!!!
__________________
Любая собака может стать собакой-поводырем, если тебе не важно, куда идти.
aelpha вне форума  
Эти 5 пользователя(ей) сказали Спасибо aelpha за это полезное сообщение:
9Tanka (14.12.2014), Marovi (13.12.2014), Noname (21.08.2015), ValentinaS (13.12.2014), Ноктюрн (13.12.2014)
Старый 10.03.2016, 22:09   #36
Местный
 
Аватар для Viverra
 
Регистрация: 17.11.2013
Адрес: Бэг-Энд под Холмом
Сообщений: 4,338
Поблагодарил: 19,319
Поблагодарили 33,330 раз в 8,718 сообщениях
По умолчанию Re: Мои большие и маленькие

Вот как-то так...
Цитата:
Безоблачные воспоминания о тех днях, когда мы пасли совхозное стадо, омрачает одна тень. Однажды по моей вине погибла телка.
Но обо всем по порядку.
К середине лета удобное, доступное и совершенно безопасное пастбище, на котором мы начинали пасти стадо, вытаптывалось многочисленными копытами, выгорало под солнцем и уже не могло прокормить сотню животных – помимо совхозного стада, там же паслись и частные коровы. Как раз примерно в этот срок начинала повторно отрастать скошенная в июне на силос посевная трава – смесь тимофеевки и клевера – на обширном угодье за рекой. И наступал тот день, когда зоотехник и ветеринар осматривали угодье, одобрительно кивали головами, и нам отдавалось распоряжение гонять стадо за реку.
С этого момента со спокойными и безмятежными днями пастьбы можно было распрощаться почти до самого стойлового периода.
…Потому что клевер вырастает намного быстрее тимофеевки. А поскольку климат в нашей местности все еще тяготеет к континентальному, перепады ночных и дневных температур обычно существенны, и роса по утрам – самое обычное явление. А клевер, покрытый влагой, становится смертельно опасен для коров. Он вызывает чрезмерное брожение, отчего желудок коровы раздувается и может в любой момент лопнуть, и животное погибнет.
Смешивание клевера с другим кормом облегчает эту проблему, сытые животные тоже вне опасности, сухой клевер не вызывает подобного эффекта…но в том и беда, что утром стадо выходит голодное, идет на покрытый росой луг и наедается почти чистым клевером, потому что тимофеевка растет медленнее.
Иногда мы с матерью по утрам ехали на ферму вдвоем, чтобы присматривать за стадом в четыре глаза. Надо сказать, что никакие меры не были лишними: почти каждое утро чей-нибудь правый бок начинал угрожающе выпячиваться, глаза становились пустыми и испуганными, и нетель начинала пытаться прилечь. Вот этого ни в коем случае и нельзя было допускать – если ляжет, то вполне может уже и не встать. И мы начинали гонять заболевшую, чему та, нужно отметить, вовсе не радовалась: то и дело норовила спрятаться в кусты, уйти в канаву, остановиться и все-таки прилечь. Мы гоняли их на лошади, они убегали в кусты, мы спешивались и гоняли их по кустам пешком, вытуривали назад на открытую местность, снова садились на лошадь и гоняли, гоняли, гоняли…наконец случалось вожделенное – нетель задирала хвост, и исторгался залп жидкого, пузырящегося навоза. Это означало выход скопившихся газов и завершение опасного состояния.
Случались дни, когда я одна или мы с матерью вдвоем гоняли по пятнадцать – двадцать раздувшихся нетелей одновременно. После таких дней я пыталась взять тайм-аут и на следующее утро гнала стадо на старое пастбище, в надежде, что хоть немножко, но похватают они там старой травы и будут поустойчивей к мокрому клеверу. Но умненькие нетелочки соображали, что их пытаются увести от сладкого и сочного клевера на старую невкусную траву и только и смотрели, как бы ускользнуть и просочиться через реку. Их можно было сдержать на этом берегу, но заставить их опустить головы и есть не было никакой возможности. Поэтому, кратенько помолившись каким-нибудь коровьим богам, мы снова и снова переправлялись на клеверный луг. Совхозные ветеринары привезли на ферму несколько бутылей с атимпанолом – лекарством, которое положено давать коровам при вздутии – но как влить лекарство неприученной к рукам человека телке на выпасе, да еще и в одиночку, никто не представлял, а гнать заболевшую на ферму и оставлять без присмотра все стадо тоже не рассматривалось как вариант.
Апогей настал, когда зарядил крупный, развесёлый дождь. За ночь вода в реке поднялась так, что узнать наш брод стало просто невозможно. Вместо широкой и мелкой – в резиновых сапогах перейти – полосы перед нами с угрожающим шумом неслась огромная масса темной, страшноватой воды.
Смутить нетелей оказалось не так просто! Не сомневаясь ни секунды, несколько самых решительных заводил, всегда ходивших в голове стада, преспокойно шагнули в воду. Поток подхватил их и с сумасшедшей скоростью понес прочь. Я успела пережить несколько секунд холодного ужаса, пожалеть, что я никогда не использую кнут (у меня его даже не было), но тут из крайнего дома выметнулась взъерошенная фигура, сунула мне в руки здоровенный самодельный кнут из провода и разразилась потоком отборнейшей брани. Я не сильно любила этого местного жителя, но тут он первый и, наверное, единственный раз в жизни от души мне помог. Три свистящих взмаха кнутом (и грозные басистые матюги) отбили желание у большей части стада последовать в реку за предводительницами, а те, к счастью, интенсивно работая копытами, довольно скоро выгребли к берегу и теперь выбирались из кустов, по-собачьи отряхиваясь и догоняя своих. Хорошо, что коровы плавают как пробки, не то я даже не представляю, как бы мы их вылавливали из взбесившейся реки.
Но дождь сменился мелкой моросью, вода в реке спала так же быстро, как и набралась – правда, до прежнего уровня было далеко, но теперь хотя бы нетели могли реку перебрести, хоть и по грудь в воде, а не ниже колена, как обычно – и, обследовав старое пастбище, я пришла к неутешительному выводу, что есть там стало окончательно и бесповоротно нечего – сильный ливень прибил к земле остатки старой перестоявшей травы. А, значит, деваться нам, кроме как на клеверное угодье, некуда.
Наступили тяжёлые и выматывающие дни. Серая морось так и висела в воздухе, я была всё время возле стада, всё время в седле. Только и смотрела воспаленными глазами на коричневато-черные бока, не начинают ли они пугающе раздуваться, только и считала спины передо мной – не спрятался ли кто в кусты, не лёг ли… чем следить за отдельными телками, легче было потихоньку гнать всё стадо целиком; и практически до обеда мы так и кружили без остановок по периметру угодья, и я смутно радовалась, что уже две недели существуем в таком режиме, и пока все как будто благополучно.
…Я не знаю, каким образом я её упустила. Ни тогда, ни сейчас, анализируя свои действия, я не нахожу ровно никакой оплошности, никакой лазейки, которую я бы могла оставить, никакой кочки, которую бы я не осмотрела, пропустив спрятавшуюся телку.
Но, увы: я только услышала вскрик. Сначала мне даже показалось, что это просто эхо работающих за лесом машин. Но почему-то я развернула лошадь и поехала обратно к тому краю угодья, откуда только что пришло мое стадо.
…Она лежала в старой колее много лет назад заброшенной дороги. На фоне огромного живота нелепо торчали в небо вытянутые ноги. Она не дышала. В отчаянии я даже попыталась толкнуть ее в грудь, заставить заработать остановившиеся легкие, но чуда не произошло.
Я едва не насмерть загнала лошадь, оказавшись через пару минут у дома нашего бригадира тёти Ани, наверняка Вера в тот раз обошла многих и многих именитых скакунов…но увы, мне было не до этого. Тётя Аня вызвала по рации ветеринаров и бегом побежала к деревенскому мяснику.
Приехавшие ветврачи констатировали полное очищение мяса от крови (феномен, который мне и сейчас трудно объяснить), и поэтому в протоколе вскрытия указали, что телка была подвергнута вынужденному забою из-за невозможности своевременного лечения тимпании.
Мясо моментально раскупили дачники, и совхоз не понёс материального убытка. Ущерб же, нанесенный моему душевному равновесию, подсчитать не представлялось возможным. Я еще долго так и этак прокручивала все свои действия, но так и не поняла, как же это могло произойти.
Как ни странно, но у этого несчастного случая оказались в высшей степени полезные последствия: моя мама так решительно атаковала совхозное начальство, что очень скоро было принято решение привозить на ферму сено и кормить стадо перед выходом на пастбище – всё равно ночной сторож обязан был находиться на ферме до семи утра, вот он перед уходом и закладывал в кормушку несколько охапок свежего, только что убранного сена. Этого оказалось достаточно, чтобы навсегда забыть о страшных выпяченных боках, напуганных мордах и пузырящихся слюнях на холодных губах тимпанитных коров. Больше того, начальство разошлось не на шутку и теперь абсолютно на всех фермах совхоза ввели «внеплановое» кормление перед пастьбой – причем и там, где и поблизости не было клеверных полей.
Даже самый неприятный из деревенских старожилов и тот посочувствовал мне. Правда, в довольно своеобразной манере. «Подумаешь, тёлка», - пренебрежительно бросил он. – «вот когда я стадо пас, у меня коровы на ячменное поле сбежали и наелись ячменя…двадцать голов пало! Коров, а не этих…», - он кивнул на нетелей и произнес не очень приличное слово, каковым, видимо, обозначил моих подопечных.
Цитата:
вот такие вот порядки были. Нетелей вообще держали в весьма черном теле. Вечером в пять загнали -утром в восемь выгнали, и никаких вам там... Собственно, я не удивляюсь, что коровы особо не заживались после такой молодости-то. Корова таки не собака. Навеса тоже никакого не было, и тоже мама встала на рога – все в тот же дождливый год, когда загон при ферме стал уже настоящим грязевым морем выше щиколотки телкам – и категорично заявила, что вы как хотите, а наши нетели будут ночевать в помещении фермы. И она же добилась, чтоб раз в неделю приезжал грузовик с запасом сена. Дык, вот я парой страниц раньше про второгодниц рассказывала - думаете, почему их на нашу именно ферму везли, на самую дальнюю? А почему именно к нам привезли " калекул", самых слабых и малорослых телок со всего совхоза? Да потому что на нашей ферме падеж прекратился. Эта обожравшаяся клевером была единственной за пять или шесть лет, что мы там отработали. И это действительно не шутка, что надо мной посмеивались, что я из-за одной павшей сама не своя была, а у других пастухов и правда по десятку зараз загибались.
Цитата:
В глубоко советские времена штрафовали пастухов. На какие именно суммы, не знаю, но ведь когда-то и корова стоила...рублей 70, что ли. А зарплаты у пастухов были сопоставимы с комбайнерскими. Иногда успевали забить и продать мясо.
В описываемые мной 90е, когда все совхозы были уже сугубо " хозрасчетными", с пастухов взять было особо нечего, и самым суровым наказанием было...увольнение. Как нистранно, но падежа при этом стало в разы меньше. Хотя как раз стали появляться те самые клеверные поля, о которых еще в конце 80 у нас и слыхом не слыхали. Но, собственно, очень скоро и самих коров стало в разы меньше..сейчас в нашем совхозе действует одна ( !) ферма, около 200 дойных коров, штук 40-50 нетелей и столько же телят. (Телят продают, обычно в возрасте 1-2 недель). Для сравнения, в "мои" 90е только на нашей, нетелочьей ферме было 90 голов, таких ферм было еще 2, плюс две чисто телячьих, плюс четыре молочных – 200, 200, 150 и 800 голов, и на каждой из молочных были еще телята
Viverra вне форума  
Эти 3 пользователя(ей) сказали Спасибо Viverra за это полезное сообщение:
aelpha (10.03.2016), AMAN (01.02.2018), Llllll (11.03.2016)
Старый 10.03.2016, 22:26   #37
Местный
 
Аватар для Viverra
 
Регистрация: 17.11.2013
Адрес: Бэг-Энд под Холмом
Сообщений: 4,338
Поблагодарил: 19,319
Поблагодарили 33,330 раз в 8,718 сообщениях
По умолчанию Re: Мои большие и маленькие

В смысле? В кеше - никак, каждую заново открывать, отдельно
http://webcache.googleusercontent.co...&ct=clnk&gl=ru
Цитата:
Мальчику было лет двадцать семь, Абрек – чуть помладше. Не спрашивайте меня, кто дал им такие дурацкие имена – я не знаю ответа.
В жилах Мальчика явно текла кровь тяжеловозов. Он был высок, широк, статен, неспешен и сдержан. Его шерсть красиво переливалась темными оттенками гнедой масти, мощная грудь и громадные копыта поражали и завораживали, а от его спокойных манер на вас снисходило вселенское благодушие. Общение с этим конем всегда было очень приятным.
Абрек был несравнимо мельче и легче Мальчика. Весь черный, без единой белой метинки, он был прекрасен. Длинный, до полу, хвост прямо-таки притягивал меня магнитом, но опекуном Абрека официально числился другой человек, скотник дядя Гена, и надо сказать, он совсем не плохо ухаживал за своим конем. Вот только хвост он ему расчесывал редко, что поделать. Меня он к Абреку ревниво не подпускал.
Оба они – и Абрек, и Мальчик – еще работали. Конечно, тяжести на них никто давно не возил, на это в наше время было полно тракторов, но вот весенняя посадка картошки оставалась на лошадях – мини-трактор тогда еще был дивом дивным в наших деревнях, а любая техника покрупнее больше уродовала картофельники, чем помогала в посадке. Впрочем, участки все были разработанные, ухоженные, земля на них – легкая как пух, и лошади не надрывались за распашкой. Остальное время они проводили в блаженном ничегонеделании.
На фоне нашей мелкой, толстой, юркой, злющей Веры эти кони выглядели благородными аристократами, но и в их мудрых головах порою витали странности.
Зимой лошадей выпускают гулять – каждый день, когда позволяет погода. Огороженный выгул около фермы конечно есть, но только летом. На зиму его разбирают, чтобы трактора, привозящие сено и силос, могли подвезти свой груз к каждому входу, а не только к главному. Поэтому лошади гуляли просто так, непривязанные и незагороженные. Вера на таких прогулках подбиралась к ближайшему стогу и спокойно хрумкала сено, поглядывая при этом на нас. Конечно, она нагуливалась во время поездок от дома до фермы и обратно, поэтому улица сама по себе ее не манила. А вот провести время в нашей компании и пожевать заодно – это с удовольствием.
Кони же… когда начиналось дневное кормление и дверь главного входа не закрывалась, оба коня поворачивались мордами к выходу и жадно нюхали свежий воздух, негромко утробно переговариваясь. К сожалению, гулять по одному они не умели категорически. Жались к двери и стояли, сиротливо опустив голову, пока их не впускали обратно на ферму.
Выпускать же их вдвоем было нельзя. Потому что они сразу и дружно уходили на старую конюшню – мимо соседней деревни, больше километра от фермы. Оттуда они самостоятельно не возвращались.
И конечно, почему-то постоянно находился человек, который забывал об этом неписаном правиле, и выпускал обоих коней одновременно. Обычно это был дядя Гена, который работал еще и ночным сторожем, и во время ночного бдения успевал подбодрить свой усталый организм бодрящими напитками, а потом, толком не выспавшись, приходил на дневное кормление. Кроме того, он совершенно не мог смириться с мыслью, что за лошадей теперь отвечают баба и девчонка (то есть мама и я), и стремился во всем меня переиначить. Завидев стоящего в стойле Мальчика, с недовольным бурчанием он немедленно выпускал его, и когда конь уже оказывался на улице, дядя Гена внезапно обнаруживал, что Абрека он выпустил минутой раньше.
Обычно за конями ехала я на Вере. Едва завидев силуэт всадника, старики безропотно выходили с развалин старой конюшни и сами, без малейшего понукания или окрика, шли назад к ферме.
Если за ними приходили пешком, то они стояли и ждали, пока человек подойдет к ним вплотную. Обиженно шамкали губами на взмах руки и…опять же топали к ферме, отводить их не требовалось.
Ах да, что же они делали на старой конюшне – точнее, на ее остатках – несколько сгнивших бревен, в укладке которых угадывался прямоугольник, да бурьян, заваленный снегом - вот что осталось. А они приходили и просто стояли там. Прислонялись головами к плечу товарища и стояли. Стояли, пока за ними не придут.
…В тот день дядя Гена забрал Абрека, чтобы подвезти сено от дальнего сарая к дому. Я с чистой совестью выпустила Мальчика, вывела его за ворота фермы, постояла, блаженно щурясь на ярком мартовском солнышке, глядя на сверкающего коня, и тут из-за угла фермы вышел Абрек. Кони повернулись и пошли по своему вечному маршруту. Я стояла онемев, медленно осознавая, что оказывается дядя Гена уже приехал на Абреке, успел его распрячь и выпустить гулять и мне теперь кирдык.
Из боковой двери вышел дядя Гена. Посмотрел на меня, на удаляющихся лошадей, снова на меня. Прислонился к дверному косяку и в двух распространенных, сложносочиненных, но, к сожалению, совершенно нецензурных предложениях высказал свое отношение к ситуации.
«Я схожу за ними», - только и ответила я.
Веру я только-только угостила ее любимой кашей из крупномолотого зерна, и мне было жаль отрывать ее от еды. Я пошла пешком.
Нереально белый, отраженный от чистого снега и пронзительно-голубых небес свет делал все вокруг почти неестественно резким. Разноцветные дома, черные деревья, сверкающий атласный снег и два силуэта лошадей на берегу посиневшей реки.
От деревни к лошадям спешила маленькая фигурка, существенно опередив меня. Я остановилась, с удовольствием послушала, как мелодичный голосок сообщает коням, что они два «змея бесподобных» и «старшой-то ну совсем из ума выжил, что ты мне тут свою белобрысую морду подставляешь, чесать тебя еще…», да и «черный-то дурак не нагулялся еще сегодня» - тетя Аня, наш бригадир, всегда изъяснялась многословно, совершенно беззлобно и при этом не забывала сунуть обоим «старым дурням» по краюхе хлеба. Кони аккуратно сжевали хлебушек, развернулись и побрели в обратный путь, тяжело проваливаясь в снег. Дошли до меня, остановились, подставили лбы. Тут нас нагнала тетя Аня.
- Теть Ань, ну вот чего им здесь надо, а? – расстроено спросила я. – Одни развалины, да и те в снегу по уши…ноги же переломают, дураки…
Тетя Аня грустно улыбнулась…
- Молодость есть молодость, - сказала она. – Они здесь жили…плохо жили, да…Водопровода не было , пить гоняли лошадей на реку, а зимой – на прорубь, кормили соломой – сена и коровам-то не хватало, да часто еще и подгнившей соломой, ни о каком зерне лошадям конечно и речи не шло, крыша всегда протекала и стояли иной раз в луже, если дождь долго шел…Но тогда они были молодые, и было много лошадей, и было хорошо и весело.
Я притихла. Посмотрела на мерно покачивающиеся в десятке метров перед нами крупы. Оглянулась на развалины. Увидела молодого, статного красавца Мальчика, вороного бесенка Абрека, кобыл с жеребятами, услышала голоса людей, ржание коней, говор нашей быстрой маленькой речки…Жизнь, которую мне не суждено было увидеть, властно захватила меня. Тетя Аня стояла рядом со мной и видела свою молодость, свою жизнь…
Я часто вспоминаю эту картину – белый яркий день, весна, пробуждающая новую жизнь в природе, и две старые лошади, оплакивающие жизнь прошедшую и ушедшую, замершие на пустом берегу в надежде вернуть свою молодость, вернуть хотя бы ее отголосок, далекое эхо в кратком видении, дарованном милосердной памятью…
Цитата:
Про Цветы.
Ирисы были нашей гордостью. Привезенные из Ленинграда, где они предназначались бригадой парковых озеленителей на выброс, в благодатной вологодской земле они прижились, расправились, налились зеленью и силой и расцвели во всех смыслах этого слова. За несколько лет робкие полумертвые саженцы превратились в шикарные, мясистые кусты высотой чуть не в метр, и можно было бы даже подумать, что растения жируют – но каждое лето нас убеждали в обратном мощные, острые цветоносные стрелы, достигавшие почти моего подбородка – а я совсем не маленькая - разрывавшиеся к июлю огромными синими цветками.
Справочник цветовода был неумолим. «Алкалоиды ириса могут вызывать отравления у человека и животных при поедании побегов этого растения.» Впрочем, справочник по содержанию сельхозживотных обнадеживал тем, что сухие и грубые листья ирисов животные не едят. Но нужно следить, чтоб они не попадали в скошенные травы. Разумеется, скашивать свои ирисы и добавлять их в еду нашим животным мы не собирались. А клумбу обнесли изгородью из тонких жердочек.
Это было задолго до появления в нашей жизни Маши. И овцы, жившие у нас в тот период, не отличались ни большим умом, ни человеколюбием. Зато коллективный разум у них был развит чрезвычайно, а еще они раньше жили в большом фермерском хозяйстве, где не было выпаса, а скошенную траву привозили на тракторе и так кормили всех животных. Необходимость каждый день ходить с коровами на пастбище и добывать себе пищу, срывая ее прямо с земли, удручала наших овец необыкновенно. Обычно их хватало ровно на полчаса – пока не утолялся первый утренний голод, и почти по расписанию через полчаса гуляния по пастбищу наша серая команда подрывалась, как стайка напуганных дворняжек, и с невероятной скоростью неслась домой. Пулей влетала в сарай, забивалась в дальний угол, и уже через десять минут раздавалось сначала жалобное, а потом – требовательное и раздраженное блеяние, доносившее до всей деревни недовольство наших овец пустым сараем и неподанным обедом. Отвести их назад на пастбище без коров практически не представлялось возможным.
Так вот, однажды в их черепушки забрела мысль о разнообразии утреннего маршрута. Вместо того, чтобы вломиться в ворота сарая, овцы все так же дружно и слаженно проломили нашу изгородь и оказались на клумбе, как раз посреди ирисового великолепия. Выглянув в окно, я увидела шесть угольно-черных голов, судорожно шевелящих челюстями и с лихорадочной поспешностью пожирающих ядовитые, черт подери, ядовитые листья ирисов! Пережив инфаркт, инсульт и нервный срыв в течении секунды, я вылетела из дома, загнала овец в сарай и обреченно села рядом с ними смотреть, как они умирают.Чем им помочь,я плохо представляла, а мама как назло куда-то уехала по делам. Мне было тогда тринадцать лет, и мои познания о болезнях жвачных животных и, тем более, об отравлениях были весьма скудны. Я взяла с собой воду, несколько ампул с камфорой и – на всякий случай – растительное масло, а чем я еще смогу помочь, я не представляла.
Отравившиеся овцы сгрудились в своем любимом углу, уставились на меня – чего это я тут сижу – и решили не выжидать даже привычных десяти минут. В уши мне грянул оглушительный шестиголосый блеющий хор. Мне почему-то подумалось, что могли бы умирать и потише.
Через полчаса вконец осатаневшие от моего бездействия овцы орали уже прямо мне в лицо. Я совсем не представляла, через сколько должны проявиться симптомы отравления, но находиться в сарае я уже не могла – голова просто разрывалась от овечьих воплей. Я вышла на улицу, с наслаждением позволила себе постоять в тишине и пошла за травой. Через десять минут я принесла большую охапку, и мои умирающие наконец-то замолкли и удовлетворенно заработали челюстями.
Я еще бегала в сарай каждые десять минут, чтобы проверить, не умерли ли они, но кончилось это тем, что через час овцы решили, что мне явно нечем занятся, и снова разорались. Пришлось заткнуть их внеочередной порцией травы.
На следующее утро я пришла к соврешенно определенному выводу, что если ирисы и ядовиты, то не для овец. Правда, мама резонно возразила на это, что возможно наши овцы просто слишком мало успели съесть.
Дырку в заборе мы залатали, но ирисы овцам пришлись по вкусу. Уже через пару дней от изгороди остались измочаленные столбики, а овцы с пастбища неслись прямиком на клумбу. Как ни странно, ирисы будто бы только обрадовались такой незапланированной подрезке и зацвели еще пуще.
Дни становились все жарче, и вот настала оводница – период тотального нашествия оводов и слепней. Коров теперь забирали с пастбища в одиннадцать утра, и то они уже сходили с ума от ужаса, бегая от летающих кровопийц вдоль загородки и умоляюще завывая в сторону деревни.
Наша Веста была самой молодой в стаде, и если все коровы, дождавшись, когда откроют заветную калитку, устремлялись по домам тяжелой рысцой, то Веста неслась бурным галопом, далеко обогнав и коров, и меня. И вот, подойдя наконец к дому, я обнаружила, что моя корова поджидает меня, коротая время за обгладыванием ирисов. Из дома донесся страшный грохот – мама, случайно глянув в окно и увидев, чем занимается наша кормилица, бросилась на улицу, свалив по пути два стула и едва не снеся дверь с петель. Столкнувшись посреди клумбы нос к носу, мы с мамой в молчаливом отчаянии глянули друг на друга и пошли в сарай вслед за коровой – смотреть, как она умирает. Веста бодро осушила бачок с водой и требовательно завопила, намекая на пустую кормушку. Меня оставили на дежурстве, мама пошла за травой…
Через два года мы с мамой перестали верить в ядовитость ирисов. Во всяком случае, наших садовых. Во всяком случае, для наших животных. Приходя домой, все без исключения норовили если уж не влезть в центр клумбы, то хотя бы ухватить шмот ирисовых листьев мимоходом. Однажды оторвавшись с привязи, лошадь Вера паслась в ирисах половину ночи (да, остаток того лета клумба выглядела несколько сиротливо). Потом появилась Маша, всегда отличавшаяся сколнностью к гурманству – та выкусывала цветы, а поскольку наши ирисы упорно выбрасывали свои стрелы на необычную длину, то Маша изобрела целый ритуал, который надо было исполнить, чтобы достать заветный цветок. Более низкие цветоносы она обгрызала, привставая на задних ножках, становясь в эти моменты похожей на маленького и очень жирного циркового слоника, а высокие стрелы аккуратно заводила себе между передних ног и шла вдоль побега, вынуждая его наклониться к земле – и когда цветок оказывался в досягаемости, с вожделением впивалась в него зубами и пожирала.
В конце концов, мы были вынуждены пересадить ирисы. Мы перенесли их на другую клумбу и заровняли ямки, оставшиеся перед крыльцом. Глядя на присыпанные черной землей лунки на том месте, где когда-то красовались роскошные синие цветы, мама мстительно пообещала посадить цикуту…
Цитата:
Две проблемы нам так и не удалось решить. Она довольно быстро стала почти идеальной верховой лошадью, но боязнь машин и палочек мы преодолеть не сумели. И если летом от идущей машины можно было отъехать на несколько шагов в сторонку и разойтись миром, то зимой, когда грейдер расчищает только проезжую часть, а обочины дорог превращаются в отвалы смерзшихся снежных комьев, каждая встреча с машиной превращалась в некую разновидность родео. Вера билась и хрипела, норовя спрыгнуть с дороги в двухметровый кювет. Поэтому мы всегда спешивались, брали ее на короткий повод и успокаивали как могли. Счастье еще, что машины у нас ездят очень редко, и в основном одни и те же, и водители были в курсе наших проблем, поэтому притормаживали и иногда даже глушили двигатель, завидев впереди фигуру на лошади.
Это – зимой, а летом мы в полном объеме вкушали радость от езды на лошади, панически боящейся змей. Каждая веточка, проволочка или веревочка, лежавшая на дороге, немедленно и безоговорочно признавались ядовитой рептилией и вгоняли нашу лошадку в дикую панику. Вера упиралась, не шла вперед, а когда все-таки понимала, что назад, домой, ее никто не отпустит, изворачивалась дугой, боком проходила мимо источника опасности по дальнему краю дороги и, оставив его позади, совершала бурный бросок, стремясь поскорее удалиться от «змеи». Однажды, когда упавшая на дорогу ветка ивы неделю оживляла наш путь на ферму и с фермы игрой в укрощение мустанга, я попробовала переубедить Веру, показав, что это всего-навсего обычная палочка. Я сошла с лошади, растянула поводья на максимальную длину и тихонько подошла к ветке. Вера выпучила глаза до невозможных размеров и почти села на задние ноги, понимая, что мы обе сейчас погибнем. Я ласково и успокаивающе (как я тогда думала) заговорила с лошадью:
- Ну вот, дурочка, ну чего ж ты боишься? – и потрогала ветку рукой, показывая, что ничего страшного в ней нет. То есть собралась потрогать. Потому что когда я протянула руку, Вера, благоразумно предоставив мне геройствовать в одиночку, собрала все силы в мощный рывок, поистине змеиным движением выкрутила голову из уздечки и бросилась с дороги вниз, на поле. К счастью, именно в этом месте края дороги были не очень крутыми и без камней. Я обескуражено поглядела на уздечку в своей руке, забросила ее на плечо и пошла на ферму. Вера уже стояла там в своем стойле, на ее лице было написано полное умиротворение. Впрочем, это и понятно – она ведь только что избежала смертельной опасности!
- Забыла на лошадь сесть? – ехидно поприветствовал меня дядя Гена. Нас связывала нежная дружба, но случая позлорадствовать над «бабьим воспитанием лошади» он не упускал никогда.
- Нет, ёна решила лошади каникулы дать, - подключилась его жена, тетя Людмила, высокая, сухая, крикливая, но смешливая и добрая женщина. – Чё ж седло-то не сама принесла?
- Дак, седло-то тяжелое, обрать-то легче – рассудил дядя Гена. – Неча, Надька, лошадь заздря гонять, другой раз седло тоже сама неси!
Я показала ему язык, и он, довольный, расхохотался, заходясь кашлем и извергая клубы терпкого папиросного дыма. Тетя Люся беззвучно хихикала, раскладывая сено по кормушкам.
Viverra вне форума  
Эти 2 пользователя(ей) сказали Спасибо Viverra за это полезное сообщение:
Kafka68 (31.07.2018), Llllll (11.03.2016)
Старый 10.03.2016, 22:29   #38
Местный
 
Аватар для Viverra
 
Регистрация: 17.11.2013
Адрес: Бэг-Энд под Холмом
Сообщений: 4,338
Поблагодарил: 19,319
Поблагодарили 33,330 раз в 8,718 сообщениях
По умолчанию Re: Мои большие и маленькие

Так, по одной открывать и копировать....
http://webcache.googleusercontent.co...&ct=clnk&gl=ru
Цитата:
Что позволено быку...
Быки - они...хорошие, да.Просто большие.Очень большие.Поэтому общение с ними не всегда приносит столько радости, сколько с коровой, например.Или с собакой.
Наслушавшись с детства разных страшилок про быков - в рассказах обычно фигурировали переломанные ребра, разбитые лбы и прочие тяжелые травмы - я считала, что бык - это такая ходячая машина для человекоубийства, которая всегда в рабочем состоянии и с которой лучше не встречаться.
Разумеется, жизнь в деревне быстро все расставила по своим местам.Оказалось, что быки со скверным характером живут в том стаде, где скверный пастух, что женщин быки обычно любят (потому что женщины обычно кормят), что домашние быки вообще как правило ручные существа и при разумном поведении конфликта не возникает, а все страшилки (в большинстве своем оказавшиеся правдивыми) нашли очень простое объяснение: пить надо меньше.Тот, с переломанными ребрами, сам мне рассказал, что слегка перебрал (отмечая уход в армию - 18 лет, да-да) и полез показать дружкам, как он ловко управляется с быком...ну и был притиснут к стене полутора тоннами раздраженного мяса.
На частных подворьях, конечно, быков до такого веса не откармливали.Слишком невыгодно.Да и на самом деле трудновато управляться с такой скотинкой, когда она начинает поигрывать мускулами.Поэтому бычков обычно забивали в год.За редкими исключениями.
Одним из таких исключений стали мы с мамой.Бычки у нас жили по полтора-два года, а этот и вовсе чуть не до трех.При рождении его нарекли Жужиком, но после полугода за лизучий и ласковый характер его перекрестили в Зюзика.Он стоял самым первым от двери, и входя в сарай, я первым делом утыкалась в его предусмотрительно подставленный лоб.Сначала требовалось почесать между рогов, потом Зюзя задирал голову, подставляя под почесывания горлышко, а под занавес Зюзик змеей обвивал вокруг меня шею и начинал чесаться об меня - но тут я обычно ретировалась, так как бычьи рога, в отличии от коровьих, направлены в стороны, а не вперед, и синяки с ребер и ног от таких ласк у меня не успевали заживать.
Тем летом Зюзик приближался уже к трехлетию, а Ася, достигнув уже роста и пропорций взрослой коровы, не принесла еще ни одного теленка - ей еще не было и двух лет.Веста вела себя так, как и полагается взрослой дойной корове - то есть выходила на пастбище, чтобы есть траву - и можно сказать, что значительную часть времени Ася проводила с быком.Хотя он и не принимал участия в ее бешеных скачках, он никогда не отказывал ей в удовольствии почесать рога.Бык и Веста паслись на цепях, Ася же гуляла свободно.
Однажды я пошла забирать свое стадо домой.Отцепила Весту, отцепила Зюзика, кликнула Асю и повернула их в сторону дома.Троица в лучшей манере всех коров немедленно дружно опустила головы к земле и лихорадочно заработала челюстями, срывая солидные шмотья травы.Я махнула руками, подгоняя их.Ася и Веста, вздохнув, плавно побрели к деревне.А вот милашка Зюзик решил, что вообще-то он еще не нагулялся и главное - кто я такая, чтоб тут командовать.Он зашел перед коровами, останавливая их, а когда я снова повторила "кш-кш, пошли-пошли домой!", бык опустил голову и пошел на меня.
Нет, ну собственно все быки периодически пробуют свои силы.Просто нужно вовремя объяснять, что со мной такие шутки не проходят.Я замахнулась подобранной с земли хворостиной (которой на самом деле и воробья трудно было бы испугать, не то что быка), грозно прикрикнула.Зюзик проволок копытом землю и хрюкнул.Я удивилась.Он уже давно себе такого не позволял, и я наивно полагала, что мы с ним уже обо всем договорились.Ну хорошо же.Бык снова пошел на меня, я размахнулась и звонко огрела его ладонью по чувствительной морде с обеих сторон от носа.Обычно этого хватало - боли конечно этот прием не причинял, а вот ужасающий звучный шлепок по драгоценной мордочке вызывал у баков панику.Но не сейчас.Я отступала, бык шел на меня, поворачивая голову, чтоб наставить на меня рога.Кстати, быки отлично соображают, что рога у них смотрят не вперед, а вбок, и отлично умеют пользоваться рогами.А вот если бык наставляет лоб - значит он просто играет.Зюзик очень даже не играл.Я приложилась к его носу - кулаком, а потом сразу с ноги.Таким образом я однажды отбилась от гораздо более крупного и агрессивного быка.Зюзик не обратил на довольно чувствительные удары ни малейшего внимания.Я конечно могла бы спрятаться от него за коров, но они уже очень далеко отошли, решительно направившись к дому.Соревноваться в скорости с быком посреди чистого поля мне не очень хотелось, да и не представить мне - как это вот взять и удирать от собственного животного.За Зюзей волоклась его цепь.Действовала я гораздо быстрее, чем думала.Да и не уверена, думала ли я тогда вообще.Я стала отступать по окружности, оказалась таким образом над цепью, быстро подхватила ее с земли, вытянула на себя около метра, сложила вдвое и от всей души закатала сложенной цепью быку по морде.
Ой, родная хозяйка! - удивился бык, тряся башкой и выдувая сопли.А я тут, понимаешь, домой иду.Смотри-ка, куда коровы-то уже утопали - и Зюзя, обведя близоруким взглядом поле и увидя своих подруг, коротко мякнул и с достоинством порысил вслед за коровами.
...Всю эту картину видели наши соседи, они же наши большие приятели - дядя Витя и тетя Света, живущие в первом доме.Стоя в безопасности за забором своего огорода, они с тревогой и интересом наблюдали животрепещущую сцену.Конечно, мои 50 кг против Зюзикиных семи-восьми центнеров были захватывающим зрелищем.Несколько дней соседи смотрели на меня почти с благоговением.
А через пару недель...
А через пару недель к нам домой пришел сосед дядя Витя.Шипя и плюясь, точно оскорбленный кот.Довольно долго сидел, между шипением исторгая поток слов, среди которых цензурным было только слово "бык", но после некоторых усилий мне все же удалось понять, что мне необходимо пойти и забрать откуда-то нашего быка.Однако оставалось загадкой, что же такое с приветливым и смешливым дядей Витей.Понемногу сосед успокоился, и вот что он нам поведал.
Несколько дней подряд шли дожди, земля раскисла и совершенно не держала забитую свайку от цепи.Зюзик и сам не заметил, как вытащил свайку и получил свободу.Дядя Витя, копавшийся на своем картофельнике, увидел только, что бык ушел очень уж далеко от коров, и решил сделать доброе дело.Он взял прут, решив подогнать быка к коровам и по новой забить свайку.Подошел к быку, махнул прутом...Бык очень удивился, что чужой мужик машет перед ним палками, да еще и явно пытается прорваться в сторону коров.Зюзик не раздумывая пошел в атаку.Прутик дядя Витя сразу измочалил об бычью морду - разумеется, без малейшего эффекта, ну раве что раззадорил быка сильнее - и тут сосед вспомнил меня и то, как я победила быка.Дядя Витя, мужчина крупный, ловкий и решительный, бысто оббежал быка, подхватил цепь и пошел охаживать Зюзю по морде.Зюзя разъярился.Чужой мужик вел себя нагло и вызывающе.Зюзя попер...Дядя Витя хлестал его цепью, бык не моргнув наступал и атаковал...Неизвесто, чем бы кончилась эта история, но на дяди Витино счастье, неподалеку была огромная куча камней.Вот на эту кучу бык и загнал дядю Витю.Час дядя Витя сидел на камнях, час Зюзик пас несчастного соседа.Дядя Витя пытался докричаться до нас - конечно, впустую, он пытался докричаться до родной жены, чтоб она сходила за нами - тоже без толку, день был ветренный и звуки улетали прочь от деревни...Бык ходил вокруг дяди Вити, глядел на него недобрым глазом, хрюкал и рыл копытом землю.
По счастью, даже быки иногда устают.А может, Зюзя просто решил, что достаточно наказал наглеца.Он нагнулся и стал неторопливо кушать травку.Дядя Витя выждал момент, тигром бросился на цепь, со скоростью света застопорил ее между камнями и удрал.
Я, конечно, сходила за Зюзиком, когда отсмеялась, но и тогда, и теперь я не уверена, что соседи правильно поняли эту историю.Я победила, а дядя Витя был побежден не потому, что слабо или неправильно защищался, а потому, что многое позволено руке, которая кормит...
Цитата:
Навеяно грустными темами на нашем форуме...
Надумал умирать мой Плюшевый.Любимое существо на свете.Проживший рядом со мной тринадцать лет, с моих семи.
Он просто перестал есть.День за днем становился легче.Пил и спал.Спал, как всегда, рядом со мной, прижавшись к моему животу.Мурлыкал, как всегда.Я каждый день ездила на велосипеде в магазин за 15 километров от дома и покупала ему свежую курочку.Он соглашался скушать несколько волоконцев мяса, размятых в пальцах, и все.Наша корова не доилась - у нее скоро должен был появиться теленок, и я привозила ему парное молоко от чужой коровы, но он его не пил.
Собаки сочувственно обнюхивали его, виляли хвостами, приглашая его попить парного молока, но он только мурлыкал в ответ.
Наш ветеринар, пожав плечами, сказла: "что ты хочешь, старость.Скажи спасибо, что не мучается."
Он действительно не испытывал боли.Он был спокойным и безмятежным.Только очень худым и легким.И не ел.
Через две недели после начала недомогания он перестал есть совсем.Я не плакала - я уговаривала его поесть.Раздобыла свежей телятинки, сливок, налила его любимой сгущенки - он ничего не ел.Впрочем, все это я уже пробовала не раз за эти две недели...
И вот наконец-то корова просигналила из сарая, что пора встречать новорожденного.Я схватила неотложный набор - тряпки, ножницы и йод - и пошла к Асе.Увидев эти приготовления, Плюшенька вышел из дома, и, шатаясь от слабости, пошел за мной в сарай.Сидел на ступеньках и смотрел, как рождается теленок - он видел это уже много-много раз, но никогда на его светлой умной морде не было такого выражения...Когда я его увидела, я расплакалась.Кинула хлопоты с новорожненным на маму, схватила подойник и села доить корову.Я доила, я слезы капали в молозиво.А Рыжий сидел на ступеньках и ждал.
Нацедив с поллитра, я бросилась к его миске и налила ему жирного желтого молозива.
Он начал есть.
С каждым глотком к нему возвращалась жизнь.Прямо на глазах улеглась взъерошенная от истощения шерстка, впалый живот выправился, заблестели любимые глаза.
Несколько дней он питался только молозивом.Потом пришел на кухню и попросил мяса.
А еще через неделю он уже ел, как раньше, и снова охотился на мышей, и ничто не напоминало о его недавней болезни.
Viverra вне форума  
Эти 2 пользователя(ей) сказали Спасибо Viverra за это полезное сообщение:
Kafka68 (31.07.2018), Llllll (11.03.2016)
Старый 10.03.2016, 22:34   #39
Местный
 
Аватар для Viverra
 
Регистрация: 17.11.2013
Адрес: Бэг-Энд под Холмом
Сообщений: 4,338
Поблагодарил: 19,319
Поблагодарили 33,330 раз в 8,718 сообщениях
По умолчанию Re: Мои большие и маленькие

Цитата:
Сообщение от Харлей Посмотреть сообщение
как то можно в строке менять число, не заново
Ну да, номер страницы в строке - и заново поисковиком открывать
http://webcache.googleusercontent.co...&ct=clnk&gl=ru
Цитата:
Про Машу.
Маша попала в наш дом почти случайно: наши знакомые, разводившие овец, предложили нам «отказного» ягненка, то есть такого, от которого отказалась мать – у овец это не редкость; хозяевам же не хотелось самим возиться с выкармливанием крошки, и Маша оказалась у нас. Зима в тот год стояла суровая, был конец января, и было решено пока подержать малютку дома.
В то время у нас жили две собаки и кот. Старшая собака была несколько ревнивым существом, тогда как младший пес отличался безграничной добротой ко всему зверью, попадавшему к нам в дом. Вот и сейчас старшая брезгливо взглянула на новенькую и отошла в сторону, не пытаясь скрыть отвращения, а мой пес обнюхал овечку, повилял ей хвостом и принял в компанию, обижаясь на нее лишь тогда, когда я брала Машу на руки.
Что до кота, то он за свою некороткую жизнь столько уже натерпелся в доме всяческих цыплят, щенят, кроликов, телят и прочей живности, что смотрел на всех с философским равнодушием. Он знал, что его место на моей подушке священно, а остальное его не волновало.
Через неделю Маша полностью освоилась в нашем доме: требовательным блеянием напоминала, что пришло время кормления, спала на самом теплом месте перед печкой, нежно полюбила младшую собаку и в бешеной игре носилась с ней по всему дому и настойчиво просилась на руки, стоило кому-нибудь из нас сесть в кресло.
Она быстро усвоила, что самое вкусное на свете – это облизать противень с растаявшим сахаром после выпечки пирожков, и, когда мы затевали пироги, стук расставляемых противней приводил ее в необычайное волнение, а однажды ей удалось влезть в кресло и утащить несколько сладких булочек со стола. Но этого ей показалось маловато, и вскоре она начала проявлять интерес к содержимому собачьих мисок. Как я уже говорила, наш пес был невероятно добр, и Маша беззастенчиво этим пользовалась, не упуская случая угоститься из его миски. Однажды я разбирала вареное мясо для салата и бросила псу кусок. Я не поверила своим глазам, когда Маша подскочила к куску, и, оттолкнув лбом голову пса, слопала мясо.
Цитата:
Маша питалась, как и положено ягненку, в основном молоком – я поила ее через соску, также она грызла сено, сухарики и пила воду – без всяких сосок. Примерно в два месяца она уже вполне наедалась твердой пищей, но по-прежнему сходила с ума, едва завидев свою бутылочку. Но вот проблема: зубки у нее уже выросли настолько, что она мгновенно прогрызала соску. То, что молоко лилось ей в горло ручьем, еще полбеды, но я очень боялась, что она откусит или сорвет соску с бутылки и подавится ей, или проглотит, и у нее будет непроходимость. Поэтому я решила, что пора Маше пить молоко из миски, тем более что она давно уже пила так воду.
Я налила в мисочку теплого сладкого молока и поднесла к Машиному носу – иногда случались чудеса и детеныши сами, с первого раза начинали хорошо пить. Чуда не произошло. Маша обратила на меня полный голодного отчаяния взгляд, но молоко и не понюхала. Я легонько ткнула ее мордочкой в миску. Она возмущенно фыркнула и отдернула голову. Тогда я решила поступить с ней так, как всегда делают с несмышлеными телятами: я окунула палец в молоко и сунула ей в рот. Она с удовольствием облизала молоко с пальца, но, стоило мне донести палец до миски, как она опять отдергивала голову. Я подталкивала ее в затылок, зажимала ее голову и подносила миску к самому носу – все было бесполезно. Минут через двадцать я поняла, что нам обеим необходима передышка.
Следующий раунд состоялся через несколько часов, когда Маша снова проголодалась. Теперь я решила сразу использовать прием, который всегда безотказно срабатывал с особо непонятливыми щенками, телятами и прочими детенышами, если те долго не могли научиться пить: я крепко взяла Машу за голову и полностью окунула ее морду – и нос, и рот – в молоко. Она закатила глаза, безвольно уронила голову в миску и осталась так лежать. Она не могла дышать, но это ее, похоже, не огорчало. Она не делала ни малейшей попытки вырваться, но молоко не глотала. В конце концов я вынуждена была отпустить ее, чтобы не утопить. Я сдалась. Маша пила молоко из бутылки до тех пор, пока не выросла настолько, чтобы обходиться вовсе без молока. Кстати, несколько сосок она все-таки проглотила – без малейшего ущерба для своего здоровья и пищеварения, вопреки всем канонам ветеринарии.
Цитата:
Однако, несмотря на самые мрачные мои прогнозы, весна все-таки наступала. И вот настал торжественный миг выселения Маши из дому и водворения ее на законное место – то есть в сарай.
Коровы наши характерами были до анекдота похожи на наших собак. Старшая, Веста, уже много на своем веку перевидала и вообще отличалась спокойным и добрым отношением ко всякой живности – от птиц до людей, зато младшая, Ася, по-телячьи назойливо привязанная к людям, страдала болезненным самолюбием и терпеть не могла всякую мелочь – от собак и кошек до собственных телят, и при удобном случае не забывала пнуть или поддать рогами зазевавшемуся зверью.
Новенькую Ася невзлюбила сразу, а Маша была еще достаточно мала, чтобы протискиваться сквозь загородку на коровью половину сарая – есть сено за компанию с коровами, из их кормушки, было куда веселее, чем одной в своем загончике. Естественно, Ася тут же устроила нахалке трепку. Однако Маша необычайно быстро сообразила, что угроза исходит только от одной из коров, и спряталась у Весты под брюхом. С тех пор, заходя в хлев, часто можно было застать такую картину: Ася и Веста хрупают сено, а Маша, стоя у Весты под животом, быстро-быстро высовывает голову, хватает клок сена и пережевывает его в своем убежище.
Следующим этапом в освоении сарая стало для Маши знакомство с курами. Они страшно интриговали ее своим безучастным видом, и вначале она пыталась поиграть с ними, поддевая их мордой, но кончилось это тем, что она получила нагоняй от петуха. Тогда она обиделась и не упускала случая крепко боднуть кур, если те оказывались поблизости. Зато она случайно обнаружила миску с куриной едой. Смесь пареного зерна, творога и толченой яичной скорлупы показалась ей вполне подходящей пищей, и, прежде чем мы заметили ее проделки, куры успели посидеть на диете.
Сначала нас удивило, что наши обычно флегматичные, лениво-сытые куры вдруг стали коршунами кидаться на миску, когда мы приносили ее по утрам, и, давясь и задыхаясь, комьями заглатывать корм. При этом ежедневное количество яиц уменьшилось, хотя весна набирала обороты и куры должны были бы нестись все лучше.
Дело в том, что Маша не забыла, как мы прогоняли ее от собачьих мисок, когда она рвалась помочь собакам управиться с обедом, и наша овечка благоразумно решила не афишировать свои новые отношения с курами. Лишь случайно, как-то вернувшись в сарай за забытым ведром, я обнаружила в курином отделении Машу, торопливо поглощающую корм. Заметив меня, она чуточку смутилась, изящно перепрыгнула загородку и протиснулась к коровам.
Я наколотила на перегородку лишнюю планку, чтоб стало повыше.
Маша выбила планку лбом и вновь обчистила куриную кормушку.
Я приколотила планку покрепче.
Маша выбила вторую планку снизу и пролезла в щель.
Я взяла большие гвозди и для верности укрепила ими все планки.
Маша научилась выбивать дверку.
Я стала привязывать дверку веревкой.
Маша с аппетитом сгрызла капроновую веревку. (Кстати, хочу заметить – для тех, кто сказал бы в такой ситуации, что овцу надо было кормить, и она бы никуда не рвалась, что собственный корм Маша практически не трогала, ее кормушка и миска так и стояли с утра почти полными, пока овечка пробавлялась у соседей по сараю).
Я сделала на дверь проволочный крюк.
Маша раскачивала дверку лбом до тех пор, пока проволока не переломилась.
Мне пришлось оставаться в сарае по утрам до тех пор, пока куры, наевшись, не уходили от миски. Возможно, кого-то удивит, что я не могла додуматься покрепче запереть Машу, но в том-то и заключалась проблема: в те годы у нас был еще старый сарай, и мы испытывали острую нехватку жилплощади для животных. С одной стороны прохода были коровы, с другой – отделения для кур и телят. Куры, конечно, в любой момент перелетали загородку и бродили по всему сараю, но насесты для отдыха и миски с едой и питьем стояли в их законном курином углу. Маша же, как самая безобидная, была выпущена в проход – что и позволяло ей беспрепятственно наведываться и к коровам, и к курам.
Вскоре же наступил пастбищный сезон, и проблема отпала сама собой.
Цитата:
Впервые оказавшись на пастбище, Маша от восторга пошла носиться кругами, подскакивать, совсем забыв про траву, и в итоге запыхалась так, что дышала ртом, далеко высунув язык – в точности как собака. Кстати, моего пса она не забыла. Если я брала его с собой на пастбище, Маша встречала его с неистовой радостью, и они принимались носиться как угорелые, норовя толкнуть друг друга плечом. Когда мы с псом шли домой, Маша всегда уходила с нами; отогнать ее было невозможно - приходилось прятать пса в дом и на поводочке уводить Машу обратно. Завидев коров, она радостно блеяла и мчалась к ним.
Вообще, она была на диво ручной. Стоило позвать ее по имени, как она подбегала, тыкалась носом в колени и виляла хвостом.
Если собирался дождь, мы всегда забирали Машу в сарай – все-таки она была еще малышкой, и, намокнув, легко могла простудиться. Мы надевали на нее ошейник и поводок и вели домой. Она шла у колена и никогда не рвалась с поводка. Деревенские жители и дачники всегда собирались у дороги – посмотреть, как мы ведем на поводке Машу. Очень скоро она стала всеобщей любимицей, а к двум-трем ближайшим соседям милостиво подходила на зов, позволяя погладить себя или угостить чем-нибудь вкусненьким. Она так и осталась на всю жизнь сладкоежкой и страшной обжорой.
На пастбище стало особенно заметно, что Машина привязанность к коровам переросла в нежную преданность. Овца всегда старалась держаться поближе к Весте, ложилась буквально ей под ноги, ела траву прямо перед коровьим носом. К Асе Маша приходила поразмяться – то есть пободаться (когда Асе надоедала игра, она просто отшвыривала Машу головой).
Как-то вечером, когда коровы шли по деревне домой, на Машу набросилась собака одного из дачников. Коров чужие собаки боялись, а вот овца показалась легкой добычей. Я прикрикнула и замахнулась на псину, но та не отстала от Маши. Однако овца не растерялась и пулей проскочила к Весте под брюхо. Собака со злобным рычанием и лаем кружила рядом, но выразительного наклона коровьей головы, увенчанной массивными рогами, было достаточно, чтобы псина держала почтительную дистанцию. У меня не было с собой палки, а от пинков собака легко уворачивалась, и, обежав вокруг коровы, пыталась добраться до Маши с другой стороны. Таким манером мы прошествовали до нашего сарая. Тут подоспели и хозяева собаки, и я имела удовольствие лицезреть, как они чуть не четверть часа пытались сладить с неуправляемым животным.
Цитата:
С наступлением новой зимы у повзрослевшей Маши стал просыпаться материнский инстинкт. Она все чаще заруливала в отделение к телятам, облизывала их лобики, шутливо бодалась с ними, ложилась рядышком спать. Правда, возможно, не последнюю роль сыграло и то, что Маша просто скучала одна, а соседство с коровами начало ее утомлять из-за слишком частых взбучек, которые устраивала ей Ася (под Вестин живот подросшая овечка уже не помещалась). Как бы то ни было, но телята охотно принимали Машу в свою компанию. Им, как и всем детям на свете, всегда хотелось играть. А согласитесь, что гораздо приятнее бодать не твердую деревянную стенку, а мягкий живой меховой шарик. Если теленок уж очень надоедал Маше, она мягко, но решительно давала ему отпор.
Нам она по-прежнему радовалась и виляла хвостиком. Когда мы усаживались доить коров, Маша всегда подходила сзади, клала голову на плечо и нежно тыкалась носом в ухо, в шею, в волосы, мягко перебирала губами по коже, но ни разу не прикусила. Однако это было невозможно щекотно, и, потерпев минуту-другую ее нежности, я легонько отводила ее голову в сторону. Тогда она начинала водить носом по одежде, проверяла, нет ли у нас в карманах чего-нибудь вкусного, стояла, уткнувшись мордашкой мне в спину. Когда я спохватилась, среди наших вещей было прогрызено несколько платков, пара рабочих курток, юбка и два кожаных ремня, которыми мы подпоясывались, идя в сарай. Мы стали более критично относиться к овечьим ласкам…
Когда Маше исполнилось два года, у нее появились ягнята: овечка и два барашка. Материнство отрицательно сказалось на ее отношениях с нашим псом: теперь Маша ревниво отталкивала его от своих отпрысков, которых пес пытался обнюхать и облизать, как это он всегда делал со всеми новорожденными, появляющимися в нашем сарае. В остальном Маша была, как и раньше, необыкновенно добрым существом и все так же виляла хвостиком, когда к ней подходил кто-то из нас.
Машины детеныши не воспитывались дома и никогда не стали такими ручными и нежными, как их мать; когда они подросли, стало заметно, что Маша предпочитает общество коров и телят компании своих детей: на пастбище Маша, как и всегда, держалась возле коров, тогда как ее потомство бродило в отдалении и частенько уходило на приличное расстояние от Маши.
Через наше пастбище походит тропинка в лес – ей пользуются все жители деревни, когда наступает грибной сезон. Для нас в этот период возникают дополнительные хлопоты, так как телята всегда норовят увязаться за людьми, даже чужими, в какую бы сторону они не шли - и то заявляются домой, то уходят до самого леса, а там теряют из виду коров, начинают в испуге метаться и приводят в суматоху всех вокруг.
Но однажды к нам пришли соседи – вид у них был слегка обалделый – и рассказали:
- Знаете, мы пошли сегодня в лес, а ваш теленок привязался к нам. Пытаемся его прогнать – не уходит, мы уж не знали, что и делать, а тут вдруг к нему подошла Маша, встала перед ним и стала подталкивать его обратно. Он ее бодает, а она не уходит, так и заставила его вернуться к коровам.
Возможно, я бы и не поверила в соседкин рассказ, но буквально в тот же день я сама увидела, как Маша перегораживает собой дорогу теленку, увязавшемуся за незнакомыми людьми, и не уходит до тех пор, пока неслух не развернется и не пойдет в сторону коров.
Наверное, я никогда не узнаю, что руководило Машей в таких случаях. Материнский инстинкт? Но ведь она спокойно смотрела, как ее собственные детки уходили в самые отдаленные уголки пастбища, и никогда не бежала за ними – разве что изредка позовет их негромким блеянием. Телят она не звала, почему же она их возвращала?
Маша прожила очень приличный для овцы срок. Неизменно по-прежнему обожала коров, по-своему воспитывала телят, нежно приветствовала нас и не упускала случая ласково потрепать зубами нашу одежду, и мне все еще непривычно представлять наш сарай без нее.
Viverra вне форума  
Этот пользователь сказал Спасибо Viverra за это полезное сообщение:
Llllll (11.03.2016)
Старый 10.03.2016, 22:42   #40
Местный
 
Аватар для Viverra
 
Регистрация: 17.11.2013
Адрес: Бэг-Энд под Холмом
Сообщений: 4,338
Поблагодарил: 19,319
Поблагодарили 33,330 раз в 8,718 сообщениях
По умолчанию Re: Мои большие и маленькие

Цитата:
Сообщение от Харлей Посмотреть сообщение
вот я вошла в сохранённую копию
И там вы ничего сделать не можете, это копия, она статична. А в строке поиска можете поменять номер, вот так
http://webcache.googleusercontent.co...&ct=clnk&gl=ru
Цитата:
С Костей я познакомилась почти сразу после переезда в деревню. Но особую симпатию я стала испытывать к нему после того, как однажды ледяным и почти непроглядным декабрьским встретила его на дороге возле фермы. Оказалось, он обходил свой охотничий участок, проверял, не наставил ли кто браконьерских ловушек. "Холодно же", сказал Костя. - "зверь если попадет, так замерзнет." И это сказал потомственный охотник, для которого охота была не просто хобби, но и приличный заработок.
После этого я часто видела одинокую фигуру на широких лыжах, выходящую в зимней тьме из леса. Но иногда Костя охотился и не один. У него была небольшая свора ладных некрупных серовато-рыжеватых лаечек - деловитых, подтянутых, стремительных.
Однажды мне пришлось приехать в село, где жил Костя. Рыская по своим многочисленным делам, я пробегала мимо его дома и увидела, как он машет мне рукой, приглашая поболтать. Только что отставленный колун, сброшенная телогрейка, куча очумительно пахнущих поленьев - не нужно гадать, чем он был занят. Мы уселись на скамеечку, нагретую дивным мартовским солнцем, и тут от крыльца поднялась и приковыляла к нашим ногам одна из Костиных собак. Смотреть на нее было страшно. Передняя нога болталась на весу. Спина сгорблена, а сама собака вся как-то скособочена. Но взгляд ее умных глаз был безмятежен и ясен, и, помахав хвостом хозяину и мне, она аккуратно улеглась на снег, подставив бок солнечным лучам.
Волею случая я хорошо знала, что это еще молодая собака.Но почему она была так покалечена? Костя, осторожно спросила я, что с ней?
...Это случилось год назад. Костя взял свору в надежде согнать лося. Шел уже март, лицензия на лося стоила довольно дорого, а срок у нее выходил через считанные недели.А он не добыл за зиму еще ни одного лося. И теперь крепко надеялся за день согнать зверя. Собаки вроде кого-то погнали, потом потеряли погоню и вернулись. Костя ушел уже в очень дальние лесные угодья, а никаких признаков лосей все не было. Наконец свора подобралась и дружно начала облаивать кого-то совсем невдалеке. Костя поспешил на лай. Но чем ближе он приближался, тем больше недоумевал. Ни лося, ни единого лосиного следа по-прежнему не было. А свора дружно лаяла на огромную ель. Уж не на белку ли, сердито подумал Костя, раздосадованный невезением - не обнаружив лося, он даже успел понадеяться на волка, редкую удачу.
Но в этот миг с ветвей ели сошел гигантский пласт слежавшегося снега, и какая-то серая тень скользнула по стволу вниз, упав точно на ближайшую собаку. По ушам ударил совсем человеческий крик погибающей суки. Ружье Костя всегда носил наперевес, чтоб не доставать со спины - но он не успел. То ли истошно взревевшая свора напугала хищника, то ли у него не было цели убить собаку - он просто прокладывал себе путь к отступлению...рысь серой молнией растворилась в начинающихся сумерках, преследовать ее собаки не рискнули...
- Рысь? - изумилась я. Рысей в наших местах не видели вроде бы аж с военных лет. - И собака осталась жива?
По чистому, улыбчивому лицу Кости пробежала тень сострадания.
- Лопатка была почти вырвана...повезло. Не за горло схватила и не за живот. Я ее до машины на руках донёс, месяца три думал, что не встанет уж. Потом ничего, заковыляла помаленьку...а с нового года так и совсем на поправку тянет, глядишь, и оклемается.
- До машины на руках? А где у тебя машина-то была? - что-то начиная соображать, спросила я.
- Дак, на Амбуе, как обычно, дальше ж дороги нет - Костя явно удивился моей бестолковости.
- А рысь была где? - не унималась я.
- Сказал же: в Черном берегу.
И тут до меня дошло.
- Костя. Это же девятнадцать километров, - тихо ахнула я.
Он усмехнулся:
- Так ведь...собака же, не корова.
Я молча сидела и смотрела на собаку, наслаждающуюся солнцем.
Деревенских жителей часто упрекают в черствости по отношению к кошкам и собакам, и порой, чего уж греха таить, справедливо. Но я иногда спрашиваю себя, многие ли смогли бы нести покалеченную собаку по заснеженному лесу несколько часов, без всякой надежды, что она в итоге выживет...я не знаю ответа.
Та Костина сука почти полностью восстановилась, хотя сильная хромота осталась у нее на всю жизнь. Иногда он даже брал ее на охоту, в остальное время она играла роль обычной дворовой собаки и прожила вполне обычный собачий век.
Через пять-шесть лет после этого случая весной на нашу уже закрытую и заброшенную ферму пришли рабочие - снять действующие двигатели с транспортера и насос. Открыв пустующую ферму, сразу при входе они обнаружили высохший трупик рысенка не старше двух месяцев. Как он оказался так близко от деревни, отчего умер, как оказался в заброшенной ферме - этого никто никогда не узнал. Взрослых рысей так больше никто и не встречал, хотя охотники утверждали, что периодически какой-то крупный зверь распугивает всю живность, и лес испуганно замирает и молчит, делая охоту в такие дни попросту бессмысленной.
Viverra вне форума  
Эти 2 пользователя(ей) сказали Спасибо Viverra за это полезное сообщение:
aelpha (10.03.2016), Llllll (11.03.2016)
Закрытая тема

Опции темы
Опции просмотра

Ваши права в разделе
Вы не можете создавать новые темы
Вы не можете отвечать в темах
Вы не можете прикреплять вложения
Вы не можете редактировать свои сообщения

BB коды Вкл.
Смайлы Вкл.
[IMG] код Вкл.
HTML код Выкл.
Быстрый переход


Часовой пояс GMT +3, время: 23:41.


Copyright ©2008 - 2024, CityCat. Перевод: zCarot
By INDOG